Куда девать урожай. Интервенции и экспорт
Куда девать урожай. Интервенции и экспорт
У нас в гостях: Андрей Сизов, директор аналитического центра «СовЭкон», Олег Рогачёв, член совета директоров «Русагротранс», Аркадий Злочевский, президент Российского зернового союза.
Один из самых нелюбимых гостями вопрос, который касается государственного регулирования.
— Как Вы оцениваете то, как сейчас регулируется отрасль? Многие говорят, что как раз отсутствие неких системных механизмов регулирования во многом вредит, но при этом у нас же есть известные механизмы, отрасль работает, всё растет.
Андрей Сизов: Несколько десятков лет мировая практика заключается в том, что, в общем-то, цен никто не регулирует.
— Цены, понятно…
Андрей Сизов: Нет, это Вам понятно, а государству пока не очень понятно. У нас основной механизм госрегулирования — это интервенции, с помощью которого государство рассчитывает, предположим, цены удерживать от слишком сильного роста или от слишком сильного падения. Что в условиях: а) относительно открытого рынка; б) ограниченных государственных ресурсов — в общем, довольно большая утопия. Фактическими бенефициарами являются не сельхозпроизводители, а участвующие в хранении зерна элеваторы. Они хранят это зерно и за это получают деньги.
Основной фокус давным-давно сместился не на поддержку и регулирование цен и рынка в целом, а на поддержку сельхозпроизводителей. Грубо говоря, давайте не будем регулировать цены. Если у Вас упали цены, давайте этим сельхозпроизводителям просто доплатим. Вот и весь подход. Рано или поздно постепенно мы уйдем от этих интервенций, потому что они просто не нужны. Особенно в том виде, в котором они есть.
— Аркадий (Злочевский — ред.) возвращайтесь к нам! Вы с оценкой Андрея Сизова согласны, с его взглядом на интервенции, которых сейчас многие ждут с нетерпением?
Аркадий Злочевский: Я не согласен с тем, что мир отказался от регулирования цен. Ничего подобного. Практика достаточно обширная, просто применяется совершенно другой механизм. Не тот, который применяем мы. И он гораздо более эффективен, чем наш, поскольку в основном базируется на так называемых минимальных гарантируемых ценах, или целевых ценах, как в Америке. Соответственно этот механизм позволяет не допускать падения ниже заданной планки по рынку. То есть, это цена отсечения, собственно говоря, а не прямое вмешательство в ценообразование.
Мы же через биржевые торги пытаемся напрямую как-то влиять на формирование цен. В этом с Андреем я согласен. Это неправильно. Нам не нужно применять столь неэффективные устаревшие механизмы, от которых отказались Европа и Америка. Они тоже через это проходили, но отказались и перешли на более совершенный механизм.
Мы говорились сейчас с Минсельхозом на тему того, что сейчас будем переводить стрелки на минимальные гарантированные цены по форме залоговых закупок, с так называемым, обратным выкупом. Просто, когда это произойдет и будут поправлены нормативные документы, база для того, чтобы перейти на новые механизмы, это пока ещё открытый вопрос.
— Андрей, а почему так тяжело вздыхали в первой части в плане реплики Аркадия?
Андрей Сизов: Мне, кажется, что это просто одни «грабли», совсем устаревшие, а это «грабли» — чуть поновее, немного покрашенные краской, но тоже в общем «грабли», на которые все наступили.
Давайте рассмотрим конкретный пример с цифрой по нашему урожаю. 130 млн. тонн общее предложение зерна в прошлом сезоне, 150 млн. тонн — в этом сезоне. Для того чтобы сказать, что мы вышли на реалии прошлого года, нам нужно 20 млн. тонн зерна снять с рынка, если мы говорим о минимальных закупочных ценах. На что мы будем это покупать, где хранить, и ещё напомню, рынок открытый. Если у нас искусственно поднимаются цены, мы что-то снимаем с рынка, нам везут с Казахстана. Если цены еще немного поднимаются, нам могут и вообще другие страны повезти.
То, что остается некоторой архаичной вещью в Европе, я согласен, что там по рынку молока есть такая история, она сворачивалась, а потом были введены анти санкции. Затем началось падение цен на молоко во всём мире. Европейское правительство, чтобы немного своих фермеров утихомирить, стали активно покупать сухое молоко и прочее. Они сейчас сами сидят, и не знают, что с этим всем делать. Комиссары по сельскому хозяйству Европы спрашивают: «а когда мы это будем продавать?», а они отвечают, «когда цена будет хорошая», «а какая это цена?», «ммм…», когда договоримся с Россией, тогда будут хорошие цены, тогда и механизм будем сворачивать. Это позапрошлый век, так делать не надо.
— Олег, согласны? Как надо делать, а как не надо?
Олег Рогачёв: Мне, кажется, самый хороший инструмент это, всё-таки, биржевые торги. Но не те торги, которые проводит государство интервенционным фондом, а открытый рынок, где практически нет элементов регулирования, потому что рынок свободен, участников достаточно много. И этот вопрос о востребованности инфраструктуры, потому, что на торгах мы предусматриваем инструмент не СПОТ-ового рынка, а фьючерсы, которые позволят нам спрогнозировать нам более длительный горизонт планирования и прозрачности всех участников.
Здесь, мне кажется, чем меньше государство будет вмешиваться, особенно если учесть опыт регулирования экспорта, который, безусловно, отразился на потенции и способности наших экспортеров, которые задумались о возможности перспектив этого экспорта. Мы отчасти, теряли серьёзные контракты с нашими традиционными покупателями. Если мы посмотрим на рынок с точки зрения его развития, и перестанем регулировать его заградительными мерами, и стимулировать его рост, то я думаю, что цена на внутреннем рынке будет достаточно стабильной, потому что экспорт — это залог большого урожая и соответственно низкой цены на внутреннем рынке.
— Аркадий, некоторое время назад у нас стали активно бороться с серым сектором отрасли, я имею в виду по тому же возврату НДС. В связи с этим два вопроса: эта борьба увенчалась успехом? Как-то эта история повлияла на экспорт?
Аркадий Злочевский: Сначала хотел бы пару моментов прокомментировать из прошлого разговора, потому как я не сумел воткнуться в него. Во-первых: касательно железнодорожных тарифов и стоимости перевозок. У нас дискриминирован экспорт в железнодорожных перевозках. Мы до сих пор применяем коэффициент, который вводился вместе с пошлиной, правда сейчас он немного снижен, но, тем не менее, составляет 1,1% к стандартному тарифу для внутренних перевозок. То есть, мы на 10% на экспорт вывозим дороже. И это ограничитель, который давно надо снять. Почему его до сих пор не сняли, непонятно. У нас также не отменена пошлина. Она обнулена до 1-го июля 2018 года. Но она не отменена. И это означает, что ничего не надо делать для того, чтобы она вернулась в практику 1-го июля 2018 года. Как раз нужно предпринять усилия, чтобы от неё избавиться.
Ну и к вопросу о том, как регулируются рынки. Андрей говорил, что в отношении 20 млн. тонн зерна, которые надо изъять, минимальные гарантированные цены, как раз не предполагают никакого изъятия и объемов. Они предполагают, заданную планку, ниже которой государство берется закупать любой объем, предъявленный ему. Именно по этой причине цены в практике никогда не достигали минимальных гарантированных цен. Это самый эффективный механизм. И он применяется и сегодня. От него никто не отказался. Америка и сегодня его на полную катушку использует. Так, что Андрей, видимо, перепутал, то, что у нас сейчас происходит в рамках интервенций, и соответственно, то, что происходит в Америке. Мы предлагаем на него перейти.
Теперь касательно остальных моментов, того, что происходит сегодня на рынке. То есть, говорим о сегодняшней инфраструктурной проблеме, организации экспорта, объемах, как таковых и освобождение рынков от излишков. Мы прекрасно понимаем, что избавиться от этих излишков в этом сезоне будет просто невозможно в принципе. Да, экспорт это самая эффективная санация рынка. Но мы не сможем все излишки слить на внешние рынки. Для этого нет условий и места на внешнем рынке. Вот это главная проблема. Мы его не освоили и не окучивали достаточно прочно, для того, чтобы такие объемы вывезти. Что это означает для внутреннего рынка? Это означает, что крестьяне будут приспосабливаться к этой истории. Мы произвели слишком много некоторых видов продукции и при этом вполне себе недостаточно других видов, для которых есть рынки сбыта. Нужно будет переориентировать производственную базу на те рынки сбыта, которые имеются. И мы должны строить производственные программы в зависимости от тех рынков сбыта, которые у нас есть.
Источник: IDK.Эксперт
Один из самых нелюбимых гостями вопрос, который касается государственного регулирования.
— Как Вы оцениваете то, как сейчас регулируется отрасль? Многие говорят, что как раз отсутствие неких системных механизмов регулирования во многом вредит, но при этом у нас же есть известные механизмы, отрасль работает, всё растет.
Андрей Сизов: Несколько десятков лет мировая практика заключается в том, что, в общем-то, цен никто не регулирует.
— Цены, понятно…
Андрей Сизов: Нет, это Вам понятно, а государству пока не очень понятно. У нас основной механизм госрегулирования — это интервенции, с помощью которого государство рассчитывает, предположим, цены удерживать от слишком сильного роста или от слишком сильного падения. Что в условиях: а) относительно открытого рынка; б) ограниченных государственных ресурсов — в общем, довольно большая утопия. Фактическими бенефициарами являются не сельхозпроизводители, а участвующие в хранении зерна элеваторы. Они хранят это зерно и за это получают деньги.
Основной фокус давным-давно сместился не на поддержку и регулирование цен и рынка в целом, а на поддержку сельхозпроизводителей. Грубо говоря, давайте не будем регулировать цены. Если у Вас упали цены, давайте этим сельхозпроизводителям просто доплатим. Вот и весь подход. Рано или поздно постепенно мы уйдем от этих интервенций, потому что они просто не нужны. Особенно в том виде, в котором они есть.
— Аркадий (Злочевский — ред.) возвращайтесь к нам! Вы с оценкой Андрея Сизова согласны, с его взглядом на интервенции, которых сейчас многие ждут с нетерпением?
Аркадий Злочевский: Я не согласен с тем, что мир отказался от регулирования цен. Ничего подобного. Практика достаточно обширная, просто применяется совершенно другой механизм. Не тот, который применяем мы. И он гораздо более эффективен, чем наш, поскольку в основном базируется на так называемых минимальных гарантируемых ценах, или целевых ценах, как в Америке. Соответственно этот механизм позволяет не допускать падения ниже заданной планки по рынку. То есть, это цена отсечения, собственно говоря, а не прямое вмешательство в ценообразование.
Мы же через биржевые торги пытаемся напрямую как-то влиять на формирование цен. В этом с Андреем я согласен. Это неправильно. Нам не нужно применять столь неэффективные устаревшие механизмы, от которых отказались Европа и Америка. Они тоже через это проходили, но отказались и перешли на более совершенный механизм.
Мы говорились сейчас с Минсельхозом на тему того, что сейчас будем переводить стрелки на минимальные гарантированные цены по форме залоговых закупок, с так называемым, обратным выкупом. Просто, когда это произойдет и будут поправлены нормативные документы, база для того, чтобы перейти на новые механизмы, это пока ещё открытый вопрос.
— Андрей, а почему так тяжело вздыхали в первой части в плане реплики Аркадия?
Андрей Сизов: Мне, кажется, что это просто одни «грабли», совсем устаревшие, а это «грабли» — чуть поновее, немного покрашенные краской, но тоже в общем «грабли», на которые все наступили.
Давайте рассмотрим конкретный пример с цифрой по нашему урожаю. 130 млн. тонн общее предложение зерна в прошлом сезоне, 150 млн. тонн — в этом сезоне. Для того чтобы сказать, что мы вышли на реалии прошлого года, нам нужно 20 млн. тонн зерна снять с рынка, если мы говорим о минимальных закупочных ценах. На что мы будем это покупать, где хранить, и ещё напомню, рынок открытый. Если у нас искусственно поднимаются цены, мы что-то снимаем с рынка, нам везут с Казахстана. Если цены еще немного поднимаются, нам могут и вообще другие страны повезти.
То, что остается некоторой архаичной вещью в Европе, я согласен, что там по рынку молока есть такая история, она сворачивалась, а потом были введены анти санкции. Затем началось падение цен на молоко во всём мире. Европейское правительство, чтобы немного своих фермеров утихомирить, стали активно покупать сухое молоко и прочее. Они сейчас сами сидят, и не знают, что с этим всем делать. Комиссары по сельскому хозяйству Европы спрашивают: «а когда мы это будем продавать?», а они отвечают, «когда цена будет хорошая», «а какая это цена?», «ммм…», когда договоримся с Россией, тогда будут хорошие цены, тогда и механизм будем сворачивать. Это позапрошлый век, так делать не надо.
— Олег, согласны? Как надо делать, а как не надо?
Олег Рогачёв: Мне, кажется, самый хороший инструмент это, всё-таки, биржевые торги. Но не те торги, которые проводит государство интервенционным фондом, а открытый рынок, где практически нет элементов регулирования, потому что рынок свободен, участников достаточно много. И этот вопрос о востребованности инфраструктуры, потому, что на торгах мы предусматриваем инструмент не СПОТ-ового рынка, а фьючерсы, которые позволят нам спрогнозировать нам более длительный горизонт планирования и прозрачности всех участников.
Здесь, мне кажется, чем меньше государство будет вмешиваться, особенно если учесть опыт регулирования экспорта, который, безусловно, отразился на потенции и способности наших экспортеров, которые задумались о возможности перспектив этого экспорта. Мы отчасти, теряли серьёзные контракты с нашими традиционными покупателями. Если мы посмотрим на рынок с точки зрения его развития, и перестанем регулировать его заградительными мерами, и стимулировать его рост, то я думаю, что цена на внутреннем рынке будет достаточно стабильной, потому что экспорт — это залог большого урожая и соответственно низкой цены на внутреннем рынке.
— Аркадий, некоторое время назад у нас стали активно бороться с серым сектором отрасли, я имею в виду по тому же возврату НДС. В связи с этим два вопроса: эта борьба увенчалась успехом? Как-то эта история повлияла на экспорт?
Аркадий Злочевский: Сначала хотел бы пару моментов прокомментировать из прошлого разговора, потому как я не сумел воткнуться в него. Во-первых: касательно железнодорожных тарифов и стоимости перевозок. У нас дискриминирован экспорт в железнодорожных перевозках. Мы до сих пор применяем коэффициент, который вводился вместе с пошлиной, правда сейчас он немного снижен, но, тем не менее, составляет 1,1% к стандартному тарифу для внутренних перевозок. То есть, мы на 10% на экспорт вывозим дороже. И это ограничитель, который давно надо снять. Почему его до сих пор не сняли, непонятно. У нас также не отменена пошлина. Она обнулена до 1-го июля 2018 года. Но она не отменена. И это означает, что ничего не надо делать для того, чтобы она вернулась в практику 1-го июля 2018 года. Как раз нужно предпринять усилия, чтобы от неё избавиться.
Ну и к вопросу о том, как регулируются рынки. Андрей говорил, что в отношении 20 млн. тонн зерна, которые надо изъять, минимальные гарантированные цены, как раз не предполагают никакого изъятия и объемов. Они предполагают, заданную планку, ниже которой государство берется закупать любой объем, предъявленный ему. Именно по этой причине цены в практике никогда не достигали минимальных гарантированных цен. Это самый эффективный механизм. И он применяется и сегодня. От него никто не отказался. Америка и сегодня его на полную катушку использует. Так, что Андрей, видимо, перепутал, то, что у нас сейчас происходит в рамках интервенций, и соответственно, то, что происходит в Америке. Мы предлагаем на него перейти.
Теперь касательно остальных моментов, того, что происходит сегодня на рынке. То есть, говорим о сегодняшней инфраструктурной проблеме, организации экспорта, объемах, как таковых и освобождение рынков от излишков. Мы прекрасно понимаем, что избавиться от этих излишков в этом сезоне будет просто невозможно в принципе. Да, экспорт это самая эффективная санация рынка. Но мы не сможем все излишки слить на внешние рынки. Для этого нет условий и места на внешнем рынке. Вот это главная проблема. Мы его не освоили и не окучивали достаточно прочно, для того, чтобы такие объемы вывезти. Что это означает для внутреннего рынка? Это означает, что крестьяне будут приспосабливаться к этой истории. Мы произвели слишком много некоторых видов продукции и при этом вполне себе недостаточно других видов, для которых есть рынки сбыта. Нужно будет переориентировать производственную базу на те рынки сбыта, которые имеются. И мы должны строить производственные программы в зависимости от тех рынков сбыта, которые у нас есть.
Источник: IDK.Эксперт
Источник: http://www.sovecon.ru
